СУБЪЕКТ РОССИЙСКОЙ ФЕДЕРАЦИИ, ИМЕЮЩИЙ СТАТУС НАЦИОНАЛЬНОЙ РЕСПУБЛИКИ, ВОСПИТЫВАЕТ В ТИТУЛЬНОЙ НАЦИИ ЧУВСТВО НАЦИОНАЛЬНОГО ПРЕВОСХОДСТВА И ИСКЛЮЧИТЕЛЬНОСТИ, Т.Е. ФАШИЗМ И СЕПАРАТИЗМ.
Александр Севастьянов
РОССИЯ БЕЗ ПУТИНА
Итак, Путин все-таки уйдет из президентского кресла, несмотря на весь безумный истерический шабаш напуганных такой перспективой масс, а равно отдельных заинтересованных лиц. Третьего срока не будет.
А что будет? Вопрос, интересующий всех.
В 1994 году в статье «Национал-капитализм» я предсказал приход данного строя (национал-капитализм, он же госпарткапитализм), отведя на его становление примерно десять лет. Мой прогноз был единодушно отвергнут основными политологами, а кое-кто мне еще и Нюрнбергом пригрозил. Однако в общих чертах прогноз сбылся к 2003 году, а сегодня он нашел свое юридическое воплощение в законе о госкорпорациях.
В той же статье я писал: «Не президент со своей администрацией, а вождь, опирающийся на партию: вот какова завтрашняя власть в России». Мне и в этом не поверили: возвращение партократии всем казалось в тот момент немыслимым, несбыточным. Но съезд Единой России, на котором Путин возглавил партийный предвыборный список, не оставил последних сомнений в том, что и этот мой прогноз был совершенно верен.
Тогда же я утверждал, что русскому национализму предстоит беспрецедентный подъем, что это мировоззрение станет определять российскую политику. В 1994 году, во время торжества (даже: разгула) антинациональных сил, это предположение и вовсе казалось безумным. Но сейчас вряд ли кто-то всерьез усомнится, что мы стоим на пороге исполнения и этого предвидения.
Так было еще не раз.
Задача политолога в том, чтобы раньше всех видеть истинное положение вещей и делиться с людьми своим пониманием. Перспектива понравиться при этом читателю, получить сразу благодарное признание – практически полностью исключена, поскольку остальным все видится и мечтается иначе. Но таков смысл его работы.
Поэтому я вновь рискну в непростой, рубежный момент нашей истории поделиться с публикой своим видением будущего.
Уходя – уходит насовсем
Путин так и не вступил в Единую Россию. Его отвращение к такому поступку можно понять: верхушка партии на треть рекрутирована еще Березовским, на другую – Лужковым. К обоим отношение у президента заслуженно подозрительное. Контроль над ЕР, осуществляемый через верного Грызлова и ряд других лояльных лиц, – вот все, чего до недавнего времени он хотел от «партии власти», нужной ему только в парламенте и только как инструмент, «приводной ремень» его затей. Но, видимо, рейтинг этого инструмента снизился настолько, что безотказная работа встала под угрозу. Возникла необходимость поправить это положение, и Путин это сделал.
Есть и второй момент. Вступить в ЕР Путин может только, чтобы ее возглавить: рядовое членство ему просто не по чину. Но вряд ли он захочет сменить Грызлова на его безвластно-властном посту. Такое резкое понижение в ранге и реальных возможностях не может быть привлекательным для правителя в России: уж лучше, достойнее уход в полную буддистскую аскезу, в православное старчество, в «Федоры Кузьмичи» – а то и вообще наглухо в личную жизнь. Исполнительная (точнее: распорядительная) власть в принципе не конвертируется у нас ни во что, кроме олигархического капитала. Преображение же России в парламентско-партократическую республику, на необходимости чего я настаиваю давно, в ближней реальности, увы, не просматривается.
Некоторые думают, что ВВП недаром намекнул насчет премьер-министерства и что он именно таким способом хочет оставаться главой исполнительной власти. Но этот вариант убедительно, на мой взгляд, развенчал Виталий Третьяков («Путин после 1 октября: определенное и вариативное» – «МН» 05-11 октября 2007). Главный аргумент: Россия и по Конституции, и всяко – президентская республика, а президент может быть только один. Новый президент, каким бы он ни был, не может быть на побегушках у премьера – ни де-юре, ни де-факто. Просто не захочет, и заставить его не сумеет никто. (Тем более, если президентом станет Зубков, «порядочный, дееспособный, эффективный, современный», который знает о финансах лично Путина столько, сколько тот и сам не знает. Зубков, если что, сможет ухватить Путина за центральную нервную систему; Путин Зубкова – нет.) То же касается любой другой личности преемника, естественно – сильной, самодостаточной. Если же на президентский трон сядет марионетка, он немедленно станет игрушкой могучих кланов, и далеко не факт, что Путин сохранит на него влияние и что тот покорно освободит для экс-президента место по первому требованию. У марионетки могут найтись хозяева покруче. Не говорю уж о том, что вполне возможный сговор любого действующего президента с любым спикером Госдумы автоматически блокирует любого премьера. Ведь мы ясно понимаем: нынешняя сила Путина вовсе не в его личности, а лишь в его должности.
Неубедительным мне кажется предположение о трудоустройстве Путина в качестве руководителя Совета Безопасности и т.п., ибо лишний центр силы никому не нужен.
Словом, на мой взгляд, для экс-президента Путина места в системе российской власти не найдется. Экс-президент для всех серьезных игроков – пятое колесо в телеге, он всем будет только мешать. Синекура – пожалуйста, сколько и какие угодно. Реальное участие во власти – извини, дружок, подвинься. Порулил восемь лет, хватит, дай другим порулить. Если его для вида какое-то время потерпят на виду за былые заслуги, то потом все равно задвинут за ненадобностью, так что лучше самому уйти тихо и с достоинством.
Почти уверен, что Путин именно об этом и мечтает, причем давно. Он всегда тянул свою должностную лямку как бы нехотя, без огонька, как и положено честному середнячку. Что бы сейчас ни говорил, а спит он, мне думается, и видит, как сбросит с себя постылую ношу, пошлет всех куда подальше и займется любимым делом.
Каким? Это у него спросите. Мы своих президентов в блин-клинтоны не сдаем. Отмечу только, что Путин – тоже олигарх, и не из последних. Еще в феврале 2004 г. спикер Госдумы Иван Рыбкин, выдвигавшийся в президенты, утверждал, что «Владимир Путин – самый большой олигарх в России» и перечислял фамилии бизнесменов, которые управляют его делами. Бывший кагэбист, а ныне финский гражданин и миллиардер Геннадий Тимченко (доходы его компаний, по оценке журнала Wprost, составляют $7 млрд), по словам Рыбкина, представлял интересы Путина на нефтяном рынке и держал «черную кассу Кремля». Если информация хотя бы отчасти верна, то Путину хватит забот, требующих хозяйского пригляда, и помимо России.
Попомните мои слова: Путин не вернется.
Красная площадь – не Майдан
Добровольный уход верховного владыки – случай, до сих пор не имеющий прецедента в России, если не иметь в виду показного юродства Ивана Грозного и недостоверной легенды об Александре Первом. Самое трудное – вообразить себе в деталях и красках, что начнет твориться в верхних общественных слоях России после его ухода. Хотя, с другой стороны, краткую характеристику процесса видно уже сейчас, как на ладони.
Сегодня Путин консолидирует правящие круги, пресловутую властную вертикаль. Все клянутся его именем, во всех кабинетах висят его портреты, поскольку наши администраторы, военные, милицейские, прокурорские чины и т.п. привыкли не только ориентироваться на власть, но и персонифицировать ее. Большинство их искренне считает, что Путин укрепил российскую государственность, что он честно служит России – и это есть основание честно служить ему самому. Тем более, что эта честная служба неплохо вознаграждается и предоставляет небывалые возможности. Словом, у управленческого класса есть ясность в ориентирах, которую они легко принимают за общественную стабильность.
Этому заблуждению способствует утвердившаяся в массах мысль о том, что-де власть в стране захватил один клан («питерские чекисты»), победивший безоговорочно. Это-де всерьез и надолго, преемственность власти и политического курса обеспечена, Путин-де фигура коллективная, это клон: уйдет А-Путин, придет Б-Путин, какая разница, все останется по-прежнему.
Но все это совсем не так. На деле стабильность в России – есть фикция. Это стабильность болотной ряски, под которой таится трясина, готовая разверзнуться в первый же подходящий момент. Этот момент не за горами. И народ, и властная элита стоят на пороге потрясений, каждый в силу собственных причин.
Что оставляет Путин народу, уходя? Большие, но несбыточные надежды. О величине надежд распространяться излишне, они в изобилии прозвучали с трибуны съезда ЕР. Об их несбыточности говорит, во-первых, рост инфляции, контроль над которой власть теряет (официально будет не менее 10% в 2007 году вместо обещанных 7%, но на деле гораздо больше), во-вторых, падение сельского хозяйства (наш продовольственный рынок уже на 80% заполнен импортом, продовольственная безопасность страны осталась в прошлом), в-третьих, неизбежно грядущая деноминация рубля, сопровождаемая бурным падением доллара, в-четвертых, падение мировых цен на углеводородные энергоносители, в-пятых, относительное и абсолютное обнищание населения, вызванное ростом цен на все, включая предметы первой необходимости (каким цинизмом отдавали правительственные дебаты с участием Путина, доплачивать ли пенсионерам 287 или аж 300 рублей!), в-шестых, развал ЖКХ, в-седьмых… Перечислять можно долго, Путин поистине уходит вовремя, его преемнику не позавидуешь. Основная проблема для нашего общества в том, что за обещания, данные уходящей властью, отвечать придется власти приходящей. Ответить она не сможет. И это – гарантия общественного возмущения. Срок его – ближайшие два года.
Что оставляет Путин властной элите? Тщательно и целенаправленно отстроенную клановую экономику с ее неизбежным последствием: жестокой клановой борьбой за всю полноту власти. Красная площадь – не Майдан, Россия – не Украина. Здесь борьба за власть будет носить не фарсовый, как там, а трагический характер, ибо в России победитель по традиции получает все, а проигравший может не только все потерять, но и составить компанию Ходорковскому на нарах.
Клановые интересы по определению несовместимы с национальным интересом, и в этом главный экономический недостаток клановой экономики. Главный политический недостаток ее в том, что малейшее изменение баланса сил в обществе (а тем более такое капитальное, как уход действующего президента, под которого выстраивалась вся вертикаль) играет роль спускового механизма для социальных катаклизмов. А точнее – для верхушечной гражданской войны. Как только уйдет сдерживающий фактор, кланы, входящие в состав мнимо единых «победителей», начнут рвать друг друга на куски.
Симптомы этой войны, как их ни маскируют, время от времени прорываются наружу даже при «стабильном» путинском правлении: то генпрокурора Устинова отстранят от реальной власти, пересадят в министерское кресло, то оказывается арестован под явно надуманным предлогом могущественный генерал Бульбов, правая рука главы ФСКН Черкесова (да еще в ходе потасовки между двумя неслабыми спецслужбами: ФСКН и ФСБ!), то в главном контрольном органе страны – Счетной палате – отстраняют и арестовывают одного за другим виднейших чиновников, приоткрывая безобразную наготу этой «жены цезаря», призванной быть вне подозрений.
Всезнающие журналисты пишут, что главой одного из кланов является замглавы Администрации прездента Игорь Сечин в союзе с главой ФСБ Николаем Патрушевым; другого – глава Службы безопасности президента Виктор Золотов, плюс руководитель Федеральной службой охраны Евгений Муров, плюс глава Госнаркоконтроля Виктор Черкесов. Но, повторюсь, Россия – не Украина: у нас сильных кланов не три, а тридцать три. И все имеют своих фаворитов в кругах, близких престолу. Над некоторыми кланами бессилен уже сегодня даже действующий президент (год назад Путин своим указом отправил в отставку ряд генералов ФСБ, но через несколько месяцев выяснилось, что отправленные в отставку лица преспокойно занимают все те же кабинеты! Один из них – начальник Управления собственной безопасности генерал Купряжкин – работает до сих пор). После ухода Путина набросить на могущественные кланы узду будет и вовсе некому.
И принял он смерть от коня своего
В напряженных раздумьях о собственной безопасности Кремль сочинил систему политического устройства, призванную эту безопасность обеспечить. Система эта, как и всякая палка, имеет два конца: один для народа, другой для элит.
Народу как потенциальному источнику бунта, осмысленного и беспощадного, противопоставляется тщательно выстраиваемое полицейское тоталитарное государство. Оно в основном уже построено. Особенность его (по сравнению с советским периодом) в том, что власть, отчетливо предвидя симбиоз социального протеста и русского национального подъема, заточила полицейский аппарат особенно и специально против русского национализма – под видом борьбы с экстремизмом. Грубо нарушая в обществе не только социальную, но и в не меньшей степени национальную справедливость, Кремль отдает себе отчет в характере создаваемой этим опасности и реагирует адекватно. Примечательно в связи со сказанным, что борьба с «экстремизмом» носит превентивный, упреждающий характер, ведь настоящей вооруженной угрозы режиму со стороны национал-патриотов нет и в помине, зато расправы с ними идут всерьез.
Мнимо единый клан, взявший власть, в одном един по-настоящему: в стремлении к тотальному характеру этой власти, то есть к полному контролю не только над административной вертикалью и крупной собственностью в стране, но и над идеологией. Вопреки конституционным гарантиям («никакая идеология не может устанавливаться в качестве государственной или обязательной» – ст. 13), инакомыслие подавляется, в стране развернута «охота на ведьм», составляются инквизиционные списки запрещенной литературы, преследуются ученые и писатели, идущие к народу со словом правды. Причем преследуются они не только как правдоискатели, открывающие народу глаза, но и как конкуренты – духовные лидеры общества. Как говорил Остап Бендер: «Нам грубьянов не надо, мы сами грубьяны». Никакие – ни хорошие, ни плохие – национал-патриоты Кремлю не нужны, поскольку он сам периодически драпируется в мантию национал-патриотизма. Но, как плохой актер в дурной пьесе, имеет при этом успех только в самых непритязательных слоях публики. И это его бесит.
Так или иначе, но сегодня мы живем в государстве, где категорически невозможно не только национальное восстание или народная революция в прямом, привычном смысле слова, но и вообще нормальная легальная оппозиционная политическая деятельность, как то подобало бы стране, претендующей на демократический курс. Народ уже полностью выключен из политической жизни. Собственно, Кремль и не воспринимает народ как народ, то есть как единокровно-племенную коллективную личность со своими правами и интересами, а смотрит на него только как: А) на ресурс, из которого можно еще что-то выжать, Б) на электорат, который раз в четыре года надо одурачить и заставить проголосовать, как требуется. И выжимает, и дурачит, и получает исправно желанный результат в обоих смыслах.
Для элит же создается двухпартийная структура, позволяющая, с одной стороны, консолидировать власть первого эшелона политической и бизнес-элиты, а с другой – оставляющая возможность консолидации элит второго эшелона и отчасти даже контрэлиты. Чтобы погасить их потенциальную оппозиционность с помощью надежд на инкорпорацию в первый эшелон. Грубо говоря, наряду с «партией жирных котов» (Единая Россия) создана «партия полужирных котов, стремящихся стать жирными» (Справедливая Россия). При этом обе партии клянутся в верности делу и телу Путина, наперегонки выстраивают культ его личности и покамест полностью управляются из Кремля, хотя имеют собственные немалые ресурсы. Управляются вплоть до того, что тасуют свою предвыборную колоду, включая и выключая из нее людей, по первому слову Администрации президента.
В системе оставлено также некоторое, но совершенно не влиятельное место для КПРФ, чтобы создать громоотвод для тех, кто вообще терпеть не может котов – ни жирных, ни полужирных. А чтобы обеспечить управляемость этой фиктивной структуры, в ее руководстве взращены точно такие же, по сути, коты, прикидывающиеся вождями обездоленных масс.
Остальные партии неуклонно «зачищаются» или лишаются реального влияния на общество. И постепенно зачищены будут наверняка все: вначале легальные, а затем и неформальные. В соответствии со все тем же принципом Остапа Бендера.
Просто, красиво и строго логично. И очень стабильно. На первый взгляд.
Однако диалектика политики такова, что ход событий часто изменяет результат человеческих усилий (в т.ч. власти) на прямо противоположный. Так будет и на этот раз.
Клановая экономика, порождающая борьбу кланов за всю полноту власти, – вот все определяющая реальность наших дней. И все, что может служить инструментом в этой борьбе, им станет, в том числе и двухпартийная система. Сегодня, пока Путин в Кремле, у Сергея Миронова связаны руки. Но когда он уйдет, Миронов неизбежно «отвяжется», и бешеная информационная война – пролог той самой верхушечной гражданской войны – неизбежно начнется. «Ты этого хотел, Жорж Данден», – скажем мы, национал-патриотические политологи, потирая руки и подливая масла по мере всех своих сил в огонь этой войны. Вы уничтожили, обессмыслили нашу партийную деятельность? Вы хотите двухпартийную систему? Вы ее, бля, получите!
В этих условиях борьба за электорат немедленно утратит тот в значительной степени формальный и прохладный характер, который ей навязал путинский «стабилизец» по образу и подобию советских выборов без выбора. Все немалые материальные и иные ресурсы обеих главных партий будут задействованы в наивысшей степени, ибо ставки в игре очень высоки. Это значит, что все животрепещущие проблемы, накопленные нашим обществом, станут предметом ожесточенной идейной борьбы. В том числе (и в первую очередь) русская проблема. Что нам и требуется. И в этих условиях никакая кремлевская партия – ни жирных, ни полужирных – нам не конкурент, поскольку у националистического дискурса есть настоящий хозяин, и этот хозяин – мы. «Ты этого хотел, Жорж Данден», – снова скажем мы, национал-патриотические политологи, потирая руки и возводя русскую проблематику в максимальный градус. Вы не оставили для народа иных политических возможностей, кроме выборов? Вы привыкли смотреть на свой народ не как на своих единокровных, а только как на электорат? Вы, бля, получите электорат!
Что делать 2 декабря
В этой связи уместно сказать два слова о грядущих выборах. За кого голосовать нам, национал-патриотам? За кого буду голосовать лично я?
Лично у меня, как у Чацкого, ум с сердцем не в ладу. Умом я понимаю, что надо бы помочь Кремлю достроить двухпартийную систему, чтобы потом воспользоваться ее внутренним неизбывным антагонизмом. Сердцу это очень противно. Идти на выборы в любом случае нужно, уход от ответственности и гражданского долга – немужественен и пошл. Но предрешить сегодня свой поступок я сам не могу. Если в момент, когда я встану перед урной, возобладает разум, я проголосую за Справедливую Россию. Если возобладает сердце – перечеркну весь бюллетень.
Зато я совершенно точно знаю, за кого голосовать нельзя.
И без моих усилий Единая Россия в парламенте займет до 70% мест и на какое-то время станет правящей партией. Что же это за партия, почему я назвал ее партией жирных котов? Взглянем на ее предвыборный список, состоящий из 598 фамилий, среди которых первое место украшено лично Путиным. Многие из региональных групп возглавили главы субъектов федерации: по Москве – мэр столицы Юрий Лужков, по Московской области – Борис Громов, по Кабардино-Балкарии – Арсен Каноков, по Калмыкии – Кирсан Илюмжинов, в списке по Республике Марий Эл – Леонид Маркелов, по Мордовии – Николай Меркушкин, по Республике Саха – Вячеслав Штыров, по Нижегородской области – Валерий Шанцев, по Орловской области – Егор Строев, по Татарстану – Минтимер Шаймиев, по Чеченской Республике – Рамзан Кадыров, по Ростовской области – Владимир Чуб, по Свердловской области – Эдуард Россель, по Белгородской области – Евгений Савченко. При этом почти все действующие депутаты – совладельцы крупных предприятий – пройдут по списку «Единой России» в Госдуму. На проходных местах от Архангельской области – близкий к «Илим-палп» депутат Валерий Мальчихин, от Астраханской области – экс-начальник службы общественных связей «Лукойла», депутат Валерий Прозоровский, третий раз переизбирается совладелец «Металлоинвеста» Андрей Скоч ($1,7 млрд по Forbes), на проходных местах и крупные собственники — металлурги: владелец металлургического холдинга «Эстар» Вадим Варшавский, председатель совета директоров Магнитогорского меткомбината Виктор Рашников ($9,1 млрд по Forbes), по московскому списку пойдет основатель «Седьмого континента», депутат Владимир Груздев ($820 млн по Forbes), по Пермской области партнер «Рособоронэкспорта» и один из крупных акционеров «Мотовилихинских заводов» Рафаэль Гималов, по Тульской области – совладелец «Тулачермета» Борис Зубицкий и экс-президент «Транснефти» Дмитрий Савельев и т.д. и т.п.
Голосовать за то, чтобы эти люди нами правили – бессмысленно (ибо они и так это делают) и безнравственно (ибо они это делают плохо).
Вдвойне безнравственно и бессмысленно голосовать за коммунистов – картонный меч социально-дефективных масс, безотказный громоотвод народного гнева. Но нам не нужен громоотвод, он по-настоящему нужен только Кремлю. А я Кремлю не товарищ. КПРФ давно уже всерьез не борется за власть – по крайней мере с 1996 года, когда я в первый и последний раз поверил было коммунистам и агитировал за них, как полный идиот. Тогда Зюганов выиграл президентские выборы, набрав 56% голосов, но испугался то ли ответственности, то ли за свою ничтожную жизнь – и сдал победу Ельцину, первым его с ней же и поздравив. Когда в 2000 году мне рассказал об этом Коржаков, я не знал, верить ли, но потом информацию публично подтвердили бывшие члены ЦК КПРФ, сомнений не осталось. Сегодня в КПРФ и Зюганове разочарован даже Александр Проханов, который в течение пятнадцати лет самым добросовестным образом сливал весь народный протест в коммунистический сортир. (Теперь вот Проханов очарован Путиным, как будто тот – ставленник Сталина, а не Ельцина.) Голосовать за них – себя не уважать, проявлять непростительную тупость и неспособность учиться даже на собственных ошибках.
Вопрос о голосовании за ЛДПР и Жириновского, хочется мне верить, не стоит для национал-патриотов в принципе, поэтому я его опущу.
А вот вопрос о Бабурине стоит, и я на нем остановлюсь напоследок. Я не хотел этого делать – видит Бог! – и не стал бы, если бы Сергей Николаевич не выставился бы вдруг с неприличной и совершенно нетерпимой претензией на роль «главного русского». Причем, вот смеху-то, он с этой претензией выставился не только перед электоратом, но и перед Путиным. Хотя должен бы понимать, что стоять лицом одновременно к президенту и к народу способен только «двуликий Анус». В какового он и превратился с сокрушительным успехом.
Как, вообще, вам это нравится, читатель: Русский Марш во главе с татарином (Бабурин, по свидетельству В.В. Кожинова) и латышом (Алкснис)? А ведь они сделали такую заявку!
Было время, я относился к Сергею Николаевичу с уважением и симпатией, хотя всегда прозревал в нем закоренелого интернационалиста. Но на заслугах прошлого далеко не уедешь, кредит доверия, полученный им в 1991-1993 гг., давно и бездарно растрачен. Я лично не могу и не стану голосовать за Бабурина, поскольку не вижу никакой пользы для русского дела в случае его прохождения в Госдуму; опыт его прошлого и позапрошлого депутатства о том свидетельствует. А кроме того:
1) я не стану голосовать за инородца;
2) Бабурин – убежденный интернационалист совкового типа, хотя и позволял порой, по конъюнктурным соображениям, считать себя национал-патриотом. А чтобы выглядеть в этой роли убедительней, держал близ себя реального русского националиста Н.А. Павлова, который в конце концов, устав терпеть цинизм, двуличие и конъюнктурщину, от Бабурина ушел – и правильно сделал;
3) по моему убеждению, Бабурин – карьерист и конъюнктурщик, весьма подвижный в плане морали и идей. О чем нам ярче всего поведала эпопея прошлых выборов, когда Бабурин открыто «кинул» своих соратников, на своих плечах внесших его в «Родину», – Нину Жукову, Михаила Бурлакова, Юрия Васина, Владимира Давиденко, Александра Сухаревского и др., а чуть позже, с особым цинизмом, – Сергея Глазьева;
4) Бабурин – карта из крапленой кремлевской колоды, голосовать за него – значит участвовать в кремлевской разработке, играть в кремлевском концерте. Зависимый от Кремля, Бабурин способен лишь подменить собой более одаренного, но изработавшегося Жириновского, полтора десятилетия подводившего под кремлевские указания доверившихся ему людей. Не факт, что гипотетические услуги Бабурина будут оценены Кремлем столь высоко, чтобы выдать желанные 7% голосов, но предположим, что он победит и снова пройдет в утраченный было рай. Пойдет ли это на пользу русскому делу? Конечно, нет, как не пошло оно и в 1999-2007 годы. Бабурин – это Жириновский сегодня. Победа на выборах Бабурина – это поражение для русских в целом.
Я понимаю логику некоторых национал-патриотов, которые, отлично зная все перечисленное, рассчитывают въехать в Госдуму на бабуринском локомотиве, чтобы там потом «творить добро» (так еще недавно рассуждали и Жукова с Васиным). Что можно сказать по этому поводу?
Нельзя быть слугой двух господ: русского народа с одной стороны – и антирусского режима с другой. Нельзя хотя бы даже и по соображениям чистой конъюнктуры. Об этом свидетельствует пример Рогозина и Бабурина, долгое время выступавших как политические близнецы. Рогозин в какой-то момент принял сторону народа – и был утоплен Кремлем. Бабурин безоговорочно встал на сторону Кремля – и остался на плаву. Играть за него значит играть за Кремль, здесь нет никаких сомнений, весь национал-патриотический флер – побоку. Но, господа, если уж вы приняли решение идти под Кремль (чтобы «творить добро» когда-нибудь потом, разумеется), то зачем же делать это под знаменем политического аутсайдера? Это просто неэффективно, в то время как есть официально разрешенная «оппозиция его величества» в виде Справедливой России, располагающей куда большим потенциалом. Там, конечно, едоков побольше и они позубастей, но ведь и пирог побогаче, пожирней. Уж если продаваться, так по максимальной цене. А главное, можно чуть позже обрести возможность сплеча, но безнаказанно рубить в капусту с самых высоких трибун «партию жирных котов» – Единую Россию. Как в рамках выборов, так и вне этих рамок. Для себя лично я возможности вступления в «эсеры» не вижу, но для тех, кто позиционируется как политик-прагматик, – почему бы нет.
Итак, по голосованию на выборах я высказал все, что думаю.
Почему я не товарищ Кремлю
Учитывая, что психоз по поводу «душки Путина, укрепляющего российскую государственность» принял массовый характер, считаю нужным объясниться насчет своего к нему отношения.
После того, как надежды новых кремлевских мечтателей войти в состав мирового правительства и возглавить его, потеснив сионо-масонское лобби (об этих надеждах нам в свое время публично поведал гендиректор информационно-аналитического агентства при Управлении делами президента РФ Александр Игнатов), с треском рухнули, поневоле пришлось провозгласить строительство суверенной демократии «в одной, отдельно взятой стране». И вследствие этого, чтобы восстановить почти утраченный было контроль над ее несметными богатствами, пришлось взяться за укрепление внешних и внутренних факторов силы. А именно: вертикали власти, механизмов контроля и управления, полиции, армии и т.д. Это вполне стандартная логика истории, логика поведения политических элит: лучше быть первым в провинции (России), чем вторым в Риме (Pax Americana).
Есть множество людей, в душевной простоте принимающих эту логику выживания и самоутверждения российской политической элиты – за сознательное государственничество и искренний патриотизм.
Патриотизм вообще как таковой, как система идей и верований, проигрывает национализму в силу своей поверхностности, ущербности. Патриот честно не понимает, что государство вторично, а первична – нация. И что бессмысленно укреплять институты и атрибуты государства, не обращая внимания на то, как разрушается, деградирует и гибнет нация, не предпринимая кардинальных мер по исправлению этого положения. Это все равно что запрягать телегу впереди лошади: ибо с гибелью нации неизбежно погибнут и упомянутые атрибуты и институты, погибнет само государство. Поэтому пресловутое укрепление российской вертикали власти, полиции и армии – это все примочки и припарки на полумертвом организме, каковым сегодня является нищая, нездоровая и стареющая, неструктурированная и неконсолидированная, разделенная границами, малодетная, духовно деградирующая, вымирающая и теряющая через эмиграцию свой лучший генофонд русская нация. Для того, чтобы добиться своих конечных целей по укреплению государства, патриот должен превратиться в националиста и повернуть всю систему своих взглядов с головы на ноги, то есть – открыто поставить во главу угла интересы и проблемы государствообразующего народа. В нашем случае – русских. Будут русские сильны, едины, богаты, здоровы, многодетны – могучая Россия сама приложится. Но такой постановки вопроса мы от Кремля не видим. И боюсь – не увидим.
Некоторые теоретики, выдающие себя за националистов, на деле разделяют патриотические заблуждения. Так, например, Евгений Троицкий, возглавляющий Ассоциацию комплексного изучения русского народа, тоже возлагает все надежды на государство, подробно расписывает, что и как оно должно делать для спасения и возрождения русской нации. Как будто не видит, не понимает, где и в какое время мы живем… Про горе-мыслителей вроде Проханова я и не говорю.
Итак, даже искренний патриотизм – идейно-политически недостаточен, неполноценен, недотепист. Что же говорить о «патриотизме сквозь зубы», вынужденном, неорганичном, выморочном, каким щеголяет ныне Кремль? Вдумайтесь: ведь любая попытка русского народа самоорганизоваться, консолидироваться вызывает у Путина и его окружения страх и бешеное сопротивление – настолько, что даже национально-культурные автономии у нас законодательно разрешили создавать всем народам, кроме русского. Даже такая безобидная форма нашей национальной солидарности показалась Кремлю страшной угрозой и попала под запрет!
Будучи убежденным, научно подкованным националистом, я, естественно, состою в оппозиции такому режиму, считая Россию русской страной с антирусской властью. И не позволяю обольстить себя некоторыми успехами Путина, обусловленными временно благоприятной экономической и политической конъюнктурой. И консолидация вокруг Путина всего государственного аппарата, который, в отличие от меня, не привык думать самостоятельно и потому обольщается с энтузиазмом, – представляется мне явлением опасным, гарантирующим стране застой и неизбежное крушение. Ибо затверждение патриотической, государственнической парадигмы вместо националистической ни к чему иному привести не может. Чему пример – судьба СССР, в котором насаждались одновременно именно патриотизм и интернационализм («дружба народов»), точь-в-точь как сегодня. Сколько можно наступать на те же грабли!
Консолидация российской элиты (и, как следствие, всего государственного аппарата) сегодня висит на тонком волосе. Именно и только пребывание Путина во власти в течение долгого времени поманило аппарат традиционной и желанной перспективой установления режима а-ля «Сталин в миниатюре», гарантирующего всевластие бюрократии. И аппарат на эту перспективу радостно повелся. Но уход Путина, как уже сказано, обязательно активизирует войну кланов, что проявится не только в бурной контратаке Справедливой России, но и, по всей видимости, в расколе Единой России, где пока что вынужденно объединены многие «заклятые друзья», представители разных кланов. А это, в свою очередь, означает, что разлом пойдет по всем структурам власти сверху донизу, поскольку каждый клан начнет вербовать там своих вассалов. Такова полная историческая неизбежность.
Напомню, что борьба кланов существовала даже в СССР, хотя в те времена за кланами не стояла еще крупная собственность. Так, воевали между собой в НКВД «ягодинцы» с «туркестанцами» и «северокавказцами» при Сталине, «днепропетровцы» (шире: «украинцы») с «русофилами» при Брежневе и т.д. Сегодня, когда за кланами стоят колоссальные материальные ресурсы и интересы, их борьба станет гораздо острее и очевиднее.
Если Путин уйдет, это будет такой прецедент в истории России, значение которого невозможно переоценить. Вся тысячелетняя русская концепция власти будет поколеблена. В умах всего аппарата управления произойдут необратимые сдвиги, людям придется самим думать и выбирать, начнет расти поколение тех, кто «служит делу, а не лицам», по-иному станет формироваться система «общество и власть». На смену идее авторитета неизбежно придет, наконец-то, авторитет идей.
Мы, русские националисты, заинтересованы в таком развитии событий, поскольку именно оно дает нам надежду быть услышанными и востребованными. Поскольку русский национализм, как это сегодня всем уже ясно, представляет собой в России мощнейший электоральный ресурс, который может стать старшей козырной картой в политической игре, в борьбе кланов за власть. Наиболее передовое учение в нашей стране завоюет, наконец, не только сознание масс, но и основные политические высоты.
Конечно, Путин – далеко не принц Будда Шакьямуни, не светоч морали и интеллекта. Но все же его уход от власти может привести Россию к гигантскому позитивному нравственному сдвигу.
Путин, уходи!
15.10.07
www.sevastianov.ru
